Об устойчивом развитии и экологической политике России - в интервью с академиком РАЕН Александром Соловьяновым

Обзоры, интервью, свежие новости и изменения в законодательстве — оперативно в нашем Telegram-канале. О самых важных событиях — в нашей группе ВКонтакте.

Александр Александрович, вы в природоохранной сфере уже очень давно, как за время работы в ней она трансформировалась, как менялось отношение бизнеса и государства к вопросам экологии?

Я начал заниматься природоохранной деятельностью еще в Советском Союзе. В то время существовало Министерство химической промышленности Советского Союза (Минхимпром). В 1988 году, фактически, начали создаваться первые природоохранные органы Советского Союза. Сначала появилось Госкомприроды СССР, потом оно было трансформировано в Минприроды СССР, потом появилась Госкомприрода. Во всех производственных ведомствах, к которым относилось Минхимпром, создавались соответствующие подразделения.

В чем была особенность того времени? Это была так называемая командная, или административная, экономика, когда все делалось в соответствии с планами, распоряжениями. То есть был Госплан и Госснаб (Государственный плановый комитет и Государственный комитет по материально-техническому снабжению — прим. ред).

Все возникающие документы, связанные с охраной природы, носили обязательный для всех предприятий характер, и за невыполнение планов природоохранной деятельности (например, планов снижения выбросов загрязняющих веществ, сокращения образования отходов, их полезного использования и т. д.) людей жестко наказывали, так же, как и за невыполнение плана по основной деятельности — вплоть до снятия с должности и увольнения.

Эта система работала достаточно эффективно до 1991 года, когда Советский Союз исчез и вместо него появились независимые республики, где начали формироваться свои органы управления, в том числе по охране природы. Но возникла проблема: нормативная база, которая регламентировала деятельность предприятий, была не адаптирована к образовавшейся природоохранной системе управления, и частично использовались документы, принятые в Советском Союзе.

Тогда предприятия вели себя достаточно свободно. Но постепенно, хотя и медленно, ситуация стала меняться — формировалась достаточно серьезная нормативная база, возникали контролирующие органы типа Государственного комитета по охране окружающей среды, и предприятия начали чувствовать ужесточение руки государства. Появились экономические методы:штрафы за нарушения природоохранного законодательства, платежи за использование природных ресурсов и т. д. Также стали разрабатывать различные государственные программы по охране окружающей среды.

В 2008-2012 годах, когда президентом России был Дмитрий Медведев, высшее руководство стало обращать все больше и больше внимания на природоохранную деятельность предприятий, начали ужесточаться различного рода требования к ее ведению.

Потом появился другой важный фактор — интернациональность компаний. Российские компании выходили за рубеж, строили там нефтеперерабатывающие предприятия, экспортировали различного рода продукцию. А на Западе экологический фактор имел очень большое значение. И поэтому, чтобы конкурировать на западных рынках, эти компании должны были соотносить свою деятельность с требованиями европейских стандартов. Ведь если ты поставляешь продукцию, за которой тянется грязный хвост, то, во-первых, против него идет атака, а во-вторых, стоимость этого продукта повышают.

То есть, с одной стороны, на бизнес было давление сверху, а с другой — от зарубежных партнеров и конкурентов.

Можно сказать, что законодательство советского времени в отношении бизнеса было более жестким, чем сейчас?

Сейчас наше законодательство является более развитым, потому что в советское время на первом месте были планы производства основной продукции, и далеко не всегда, когда строили новые предприятия, предусматривали создание природоохранных комплексов, предположим, систем очистки сточных вод либо газовых выбросов. Например, у нас, в Кемеровской области, было очень много металлургических предприятий, из которых выброс загрязняющих веществ шел без всякой очистки. Главная задача была — догнать, перегнать, обеспечить потребность народного хозяйства.

Сейчас требования достаточно жесткие, поэтому и возникают так называемые города с экспериментами по квотированию, когда, несмотря на то, что утверждены ПДВ, предприятиям дополнительно налагают обязательства по снижению выбросов.

Я бы сказал, что нынешнее законодательство стало более всеохватывающим. В советское время такого не было, но в тех сферах, в которых были установлены требования или нормативы, контролировалось все очень жестко. В то время палка была основным управляющим элементом: людей наказывали, снимали с должности, даже были случаи, что лишали свободы за нарушения природоохранного законодательства, когда это приводило к экологическим авариям.

Как, на ваш взгляд, текущие геополитические условия отразились на выполнении условий глобальных соглашений по вопросам охраны природы?

Экологические нормы, правила, конвенции, соглашения вне нашей страны по-прежнему выполняются, никто не снимал обязательств по ограничению транспортировки опасных отходов, сокращению производств озоноразрушающих веществ или парниковых газов. Вся эта деятельность в мире не ослабляется. Другое дело, что нас оттесняют от мирового процесса экологизации мировой экономики, не приглашают на мероприятия. А ведь встречи сторон, например, Стокгольмской конвенции, Базельской конвенции, происходят постоянно, а нашей страны там нет.

И это все тормозит развитие в России экологической повестки?

Мне кажется, если бы не текущие события, мы бы достаточно быстро и эффективно экологизировали свою промышленность, причем не просто из-за угроз, которые идут сверху от контролирующих органов, но и благодаря пониманию того, что по-другому жить невозможно.

Не могу сказать, что с введением иностранных санкций у нас ослабли природоохранная деятельность или требования к предприятиям. Могу выделить один аспект — стали переносить сроки выполнения тех или иных обязательств, например, внедрения автоматизированной системы контроля и регулирования выбросов, в силу того, что предприятия не получают необходимые комплектующие для ее установки и просто не способны уложиться в те сроки, которые были установлены ранее.

Какие меры или инициативы помогут усовершенствовать российское природоохранное законодательство?

Мне кажется, что развитие национального природоохранного законодательства происходит не очень системно и часто с перекосом в ту или иную сторону. Например, сейчас выходит уж очень большое количество актов, направленных на снижение выбросов парниковых газов, на контроль соответствующей деятельности предприятий в этой области.

В нынешней политической ситуации, когда российские предприятия уже явно ощущают негативные экономические последствия антироссийских санкций, можно было бы не слишком усердствовать в нормотворчестве в этой области.

А в целом, мне казалось, что стоит вернуться к идее разработки «Экологического кодекса», в котором можно было систематизировать и сбалансировать природоохранное регулирование.

Каково в целом ваше отношение к повестке устойчивого развития? На что сейчас нужно обратить особое внимание?

Устойчивое развитие, безусловно, направлено на благие цели: улучшение экономических условий без ухудшения экологических. Этой идеологии необходимо придерживаться, и основными, с моей точки зрения, направлениями должны быть ресурсосбережение и энергосбережение. То есть надо всеми возможными способами внедрять технологии, которые позволяют меньше использовать топливо, превращать значительную часть отходов во вторичное полезное сырье.

Эти два фактора — энергосбережение и ресурсосбережение — имеют одновременно и экономический, и экологический эффект, потому что это автоматически означает снижение воздействия на окружающую среду в разных видах: выбросов, сбросов, извлечения полезных ископаемых.

Однако у меня несколько скептическое отношение к развитию возобновляемой энергетики. Почему?

1. В России сейчас генерация энергии за счет возобновляемых источников где-то на уровне 0,5-0,7% от общей генерации, чему есть основание: у нас огромное количество ресурсов углеводородов, и такая энергетика, основанная на естественных природных энергетических ресурсах, просто дешевле.
2. У возобновляемой энергетики есть еще один минус: она требует достаточно много ресурсов для того, чтобы строить те же самые ветряные комплексы. Для этого нужны ценные металлы, запасы которых не очень велики и постоянно уменьшаются.
3. Возобновляемая энергетика имеет негативные влияния: эти огромные комплексы, те же самые ветропарки, оказывают негативное воздействие на биоразнообразие, например, посредством вибрации.

   Был период, когда в рамках сотрудничества Газпрома и ЕС в газовой сфере были представлены данные о том, что газовая энергетика имеет меньший экологический след, чем возобновляемая энергетика. Не углеродный, а именно экологический, потому что весь цикл в целом — от строительства до использования — оказывает меньшее воздействие на окружающую среду.

4. И наконец, еще одна отрицательная сторона, которую недавно как раз ощутили в Германии, — нестабильность ВИЭ. Представьте себе, что сменилась погода, нет ветра, либо облачность закрыла небо, и тогда и солнечная, и ветровая энергетика становятся недействующими.

И как же тогда быть с возобновляемой энергетикой?

С моей точки зрения, развитие зеленой энергетики должно проходить одновременно с развитием традиционных, классических видов энергетики.

В России, помимо того, что недостаточно ветровых и гелиостанций, еще не используются многие вещи, которые могли бы дать энергию и при этом с минимальным воздействием на окружающую среду. Прежде всего, это тепло земли: у нас всего одна такая геотермальная электростанция (Паужетская ГеоЭС), которая расположена на Камчатке. А вообще запасы этой энергии (а ведь у нас достаточно много вулканов и соответствующей воды) позволяют развивать это направление достаточно интенсивно.

Также у нас не используется приливная энергия, гидроэнергия. Сейчас потенциал гидроресурсов, больших и малых, используется не более чем на 50%.

То есть мы не полностью используем возможности, связанные с возобновляемой энергетикой в силу того, что мы богаты природными углеводородами: это дешевле, проще, их много, поэтому у нас такой низкий уровень генерации из ВИЭ.

Безусловно, зеленая энергия в несколько раз дороже, чем та, которую мы получаем за счет сжигания природного газа. Поэтому мы никогда особенно и не стремились ее развивать. Но в некоторых районах, в той же Камчатке, где много потенциальных геотермальных ресурсов, вполне можно разрабатывать это направление.

Какие из всех существующих проблем в области экологии, охраны природы, на ваш взгляд, являются сейчас наиболее приоритетными?

Помимо традиционных проблем, то есть совершенствования системы обращения с отходами производства и потребления, снижения выбросов и сбросов в окружающую среду загрязняющих веществ, внедрения энергосберегающих и ресурсосберегающих технологий, большую остроту приобретает проблема сохранения биоразнообразия из-за негативных изменений климата. Меняются условия существования различных видов животных и растений, сдвигаются ареалы их распространения, страдают естественные экосистемы, увеличиваются масштабы пожаров.

Именно этому, помимо проблем перестройки экономики, необходимо уделять особое внимание, чтобы сохранить как можно больше флоры и фауны.

Затрагивая сразу две области, сельскохозяйственный сектор экономики и обращение с отходами, стоит упомянуть, что в начале лета был решен вопрос об использовании навоза в качестве удобрения. Как бы вы оценили это решение с точки зрения экологической безопасности и практической эффективности?

Да, в настоящее время мы имеем Федеральный закон от 14 июля 2022 года № 248-ФЗ «О побочных продуктах животноводства и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». Он вступает в силу с 1 марта 2023 года.

Закон вводит такое понятие как «побочные продукты животноводства», то есть это вещества, образуемые при содержании сельскохозяйственных животных, включая навоз, помет, подстилку, стоки. Закон направлен на повышение эффективности вовлечения этих побочных продуктов в сельскохозяйственное производство, в том числе для обеспечения воспроизводства плодородия земель сельскохозяйственного назначения.

Законом установлены требования к обращению с побочными продуктами животноводства: к хранению, обработке и переработке навоза и помета, транспортировке, использованию и реализации. Так, при обращении с побочными продуктами животноводства не допускается загрязнение окружающей среды и ее компонентов, в том числе почв, водных объектов, лесов. Хранение побочных продуктов животноводства до их обработки и переработки допускается только на специализированных площадках. При этом, хозяйствующие субъекты, осуществляющие производство сельскохозяйственной продукции, должны самостоятельно решить вопрос, относить ли вещества, образуемые при содержании сельскохозяйственных животных, к побочным продуктам животноводства.

Я считаю, что такой закон определенно принесет пользу сельскохозяйственному сектору экономики, хотя бы потому, что освободит его от бумажной волокиты, необходимой для сферы обращения с отходами. Естественно, остаются риски того, что с этими так называемыми побочными продуктами животноводства производители не будут обращаться надлежащим образом. А они, эти продукты, представляют и химическую, и биологическую опасность для окружающей среды. Но такие риски сопровождает любую хозяйственную деятельность. Поэтому остается полагаться на ответственность производителей и надзорную деятельность соответствующих органов.

К слову о производителях. Насколько вы считаете целесообразным учитывать финансовую надежность компаний при допуске их к опасным для экологии промышленным объектам, например, угольным шахтам, химкомбинатам и пр.?

В настоящее время в рамках федерального проекта «Чистая страна» происходит ликвидация объектов накопленного вреда окружающей среде, которых только официально насчитывается около 500. Расходуются для этого средства федерального и региональных бюджетов, хотя виновниками возникновения таких объектов были конкретные предприятия.

Для снижения вероятности появления новых объектов накопленного вреда, которые опять придется ликвидировать за счет бюджетных средств, естественно, необходимо допускать для создания новых или эксплуатации уже существующих экологически опасных производственных объектов лишь те компании, которые имеют высокую экономическую стабильность и могут за свой счет ликвидировать последствия своей деятельности.

Как вы считаете, нужно ли сделать экологический аудит обязательной процедурой для всех компаний? Или запущенный проект Росприроднадзора по экологическому консультированию бизнеса может стать более эффективной мерой?

Уже много лет (значительно больше десяти лет) экологическое сообщество, в которое вхожу и я, пытается добиться принятия федерального закона «Об экологическом аудите и экоаудиторской деятельности». При этом речь идет не о том, чтобы экологический аудит был обязательной процедурой всегда и везде для всех компаний, а том, чтобы обязательному аудиту подвергались предприятия при совершении только отдельных операций — при смене владельца предприятия, при банкротстве предприятия и при его ликвидации. Это нужно для того, чтобы все заинтересованные лица или компетентные органы четко представляли экологическую ситуацию на предприятии и вокруг него и могли предпринять адекватные меры, предотвращающие возникновении неблагоприятных экологических ситуаций. И весь этот период промышленное сообщество, в частности РСПП, выступает против этих обязательных положений и блокирует их.

Вице-премьер Виктория Абрамченко охарактеризовала проект Росприроднадзора по экологическому консультированию бизнеса следующим образом: «Для реализации новой экологической политики на практике Росприроднадзор в пилотном режиме начнет оказывать консультационную поддержку бизнесу как при разработке инвестпроектов, так и на стадии их реализации и ввода в эксплуатацию промышленных объектов. Это позволит снизить риски внедрения неэкологичных решений и предотвратить какие-либо нарушения и несоответствия, за которые приходится выплачивать большие штрафы».

Мое мнение, что это безусловно полезный проект, но он никак не подменяет экологического аудита.

А как бы вы охарактеризовали климатическую угрозу и возможности человека адаптироваться к изменениям климата?

Наблюдения за состоянием климата в течение последних полутора веков свидетельствуют о том, что каждые 10 лет в мире происходит увеличение глобальной температуры в среднем на 0,18°C, а в России — на 0,51°C.

Происходящие климатические изменения значительны и по масштабам, и по распространенности. Меняется картина океанических течений и циркуляции воздушных потоков, повышается уровень Мирового океана, смещаются границы лесных насаждений и вечной мерзлоты, повышается частота наводнений и засух. Каждый год число аномальных гидрометеорологических явлений (волн тепла и холода, ураганов, торнадо, мощных ливней, засух и т.п.) увеличивается на 15 — 20%. Так, например, за истекшую половину 2021 года в России произошло 574 опасных погодных явления, что на 18% больше, чем в первое полугодие предыдущего года. В июле 2021 года во власти природных катаклизмов оказались Дальний Восток, Китай и вся Европа.

В настоящее время практически все государства в мире оценили опасность происходящих изменений и разрабатывают национальные программы по адаптации к этим изменениям. По сути дела, всем им приходиться перестраивать свою экономику, особенно такие отрасли, как агропромышленный и транспортный сектора, жилищно-коммунальное хозяйство и здравоохранение. Эта перестройка требует значительных затрат, но облегчающим ее фактором является то, что изменения происходят все-таки относительно медленно, поэтому можно перенимать опыт соседей и кооперироваться. Экономические потери неизбежны, но проблему адаптации человечество решит.

Вы принимали участие в Климатической экспедиции Российского экологического общества. Каких результатов удалось достичь?

Одним из важнейших направлений деятельности Российского экологического общества является исследование причин возникновения негативных изменений климата, их проявлений и последствий, а также поиск решений, которые могут позволить адаптировать российскую экономику к этим изменениям.

В рамках этой деятельности в августе 2021 года началась реализация долгосрочного проекта под названием «Ежегодная климатическая экспедиция Российского экологического общества». Целью проекта является «получение данных, интеграция которых в управленческие решения позволит перейти к новым моделям и методам, способствующим развитию экономики России в изменяющихся условиях».

В рамках ежегодных экспедиций предполагается:

• изучать перемены, происходящие в природе в результате изменения климата;
• искать эффективные решения, способствующие адаптации населения к климатическим изменениям;
• осуществлять сбор и анализ данных о влиянии хозяйственной деятельности на изменение климата.

Первая Климатическая экспедиция проводилась в августе 2021 года в Архангельской области, а вторая — в июне 2022 года в Республике Якутия (Саха). В первом случае были получены данные о загрязнении водного бассейна Архангельской области и источниках этого загрязнения. На их основании подготовлены рекомендации по улучшению экологической ситуации, которые должны войти региональную программу по адаптации экономики Архангельской области к негативным изменениям климата. Во втором — получены данные о местах и причинах таяния многолетнемерзлотных грунтов, которые находятся сейчас в стадии обработки. Здесь также предполагается подготовить рекомендации по адаптации экономики Республики Якутия (Саха) к негативным изменениям климата.

Мы уже говорили об экологическом следе возобновляемой энергетики. Какие наиболее важные мероприятия по его сокращению вы бы выделили?

Наиболее важным мероприятием я считаю разработку и реализацию Национального проекта «Экология». Он, конечно, формировался достаточно поспешно и не лишен недостатков, но это системное мероприятие, в рамках которого предусмотрено решение всех ключевых экологических проблем страны. Очень последовательно идет формирование климатической повестки и механизмов ее реализации, но, боюсь, что в нынешних условиях, когда многие страны пытаются изолировать Российскую Федерацию, на достижения России в ограничении выбросов парниковых газов и внедрении «зеленой» энергетики никто не обратит внимания и экономически мы ничего не выиграем.

При этом следует обратить внимание на то, что в стране отсутствует национальная методология оценки «экологического следа». Все говорят об «углеродном следе», но о методологии более комплексной проблемы «экологического следа» никто особенно не заботится.

Интервью проведено в рамках Конгресса по нефтехимии и нефтепереработке: Синтезис 2022.