Николай Кривозерцев: «‎Мы помогаем бизнесу смотреть на шаг вперед»

Видеоверсия интервью. Текстовую версию читайте ниже.

ESG

Я хотел начать с темы ESG, потому что вы не так давно стали руководителем экспертного центра по ESG-трансформации при «Деловой России». Можете рассказать об этом подробнее: что это за центр и чем он будет заниматься?

В «Деловой России» есть такая форма как экспертные центры. По сути это структуры, которые объединяют экспертов делового сообщества по тем или иным тематикам. Тема ESG стала очень трендовой в последние года два. «Деловая Россия» как одно из наиболее передовых общественных объединений предпринимателей не могла не создать такой центр по нескольким причинам: это актуально, это перспективно, это важно для нашей экономики. Поэтому наша задача — популяризировать эту тему, давать экспертное мнение по тем или иным вопросам ESG, откликаться на предложения госструктур, комментировать их, выступать со своими предложениями и т. д., то есть большая комплексная работа, связанная со всеми аспектами ESG-трансформации нашей экономики.

Вы сказали, что она стала трендовой в последние пару лет, но даже среди чиновников и бизнеса к теме ESG относятся по-разному: одни считают, что за этим будущее, другие — что это просто следование моде, и через пару лет все угаснет. Какое у вас мнение?

Это тема, которая существовала всегда, просто теперь она оформилась в полноценную концепцию, и то, что вокруг нее есть хайп — прекрасно, потому что это популяризирует задачи ESG. Бизнес теперь заботят не только финансовые показатели, но и нефинансовые: экологические вопросы, охрана труда, поддержка сотрудников, социальный эффект бизнеса. Эту свою сторону предпринимательство развивает все активнее. Конечно, предстоит еще долгий путь, ведь 90% бизнеса — это все равно только деньги, но 10%, придерживающихся ESG-политики, — прекрасное начало, для которых аспекты социальной ответственности важны. Что важно: несмотря на сложную политическую ситуацию, концепция ESG никуда не пропала, она модернизируется, расставляются новые акценты, какие-то вещи выходят на первый план. Я уверен в том, что у ESG-повестки все еще впереди.

Основной посыл, который был у компаний для внедрений ESG — выход на мировые рынки, заимствования в иностранных банках и т. д. Сейчас же из-за СВО, санкций, мировой изоляции России это теряет свою актуальность?

Безусловно. Но я смотрю на ESG более комплексно. Рассматривать эту идею только в качестве финансового инструмента неверно. Для меня это критерий, который показывает, насколько компания ответственна перед обществом, перед окружающей средой, перед своей страной. Ответственность компании в этих вопросах важна не только для кредитования, это, например, может повлиять на молодых сотрудников при выборе места работы. Для них гораздо важнее зарплаты ответственность компании, которая смотрит в будущее, сохраняет планету и т. д. Но нельзя сказать, что ESG совсем перестало быть финансовым инструментом. Если международное кредитование сейчас для большинства российского бизнеса недоступно, то есть российские банки: и «Сбер», и ВЭБ, и ВТБ — все говорят о том, что они будут кредитовать ответственный бизнес, бизнес с ESG подходами.

Сейчас в мире нет единой методологии оценки ESG. В планах есть создание единого подхода, возможно в рамках «Деловой России»?

Я считаю, что это вообще задача номер один — создание понятной, прозрачной методологии, единой хотя бы в рамках России. К сожалению, сейчас оценка компаний проводится очень условно и поверхностно: например, сравнивать небольшую консалтинговую компанию с тысячей офисных сотрудников и металлургического гиганта с точки зрения их влияния на окружающую и социальную среду — это глупости.

90% того, что делается в этой сфере, — это чистый PR, импакт-вошинг, гринвошинг. Как угодно можно называть. Но экспертное сообщество стало обращать на это внимание и думать, как это оценивать. Предстоит большая работа, которую в том числе мы будем проводить в экспертном центре «Деловой России», потому что нужно разработать реально системную, качественную, прозрачную методологию оценки различной хозяйственной деятельности для понимания реального движения компаний в сфере ESG. Я глубоко убежден, что для каждой отрасли экономики должна быть своя методика: офисные компании надо сравнивать с офисными, металлургов с металлургами, строителей со строителями — иначе это невозможно считать объективной и профессиональной оценкой.

А здесь должно быть какое-то государственное регулирование?

Государственное регулирование может выражаться в некой идеологической поддержке. Например, те компании, которые встали на путь уменьшения своего негативного эффекта, делают большее, чем от них требуют контрольно-надзорные органы, имеют некие преференции. Если же к направлению ESG применить контрольно-надзорные механизмы, утратится инициативный дух, личная ответственность собственника, а здесь важно сохранить идеологическую веру предпринимателя: ты не просто зарабатываешь деньги, ты действительно делаешь вклад в общество, в свою страну, в планету для будущих поколений и т. д.

А можно вообще с точки зрения идеологии рассматривать ESG как объединяющий фундамент государства, бизнеса, общества, некоммерческих организаций?

Да, это очень точная формулировка. Именно в этом состоит одна из ключевых задач ESG — объединение целей. Бизнесу нужны деньги, обществу нужна комфортная, безопасная жизнь, государству нужны свои задачи стратегические — ESG синхронизирует это все, чтобы бизнес жил с учетом и общественных, и государственных интересов, и государство понимало интересы бизнеса и где-то поддерживало, направляло. В любом современном государстве интересы различных групп должны находиться в гармоничном взаимодействии.

А в EcoStandard есть ESG стратегия?

Мы всегда были ответственным бизнесом. Даже когда нас было всего 5-7 человек, мы проводили социальные акции, кому-то помогали, поддерживали сотрудников в сложных ситуациях. Это не было какой-то концепцией, мы делали это ни для рейтингов, ни для кредитов, ни для чего-либо еще, мы просто считали, что так правильно. У нас в бизнесе всегда присутствовал некий дух ответственности и устойчивости, он во многом помогал проходить тяжелые периоды, которых за нашу историю было много: кризис 2008-2009 года, 2014 год, COVID, сегодняшняя мировая обстановка. Если бы мы были заточены только на финансовые показатели, маржинальность, то не пережили бы уже 2009 год, но благодаря нашим установкам «ничего не заработаем, но коллектив сохраним», «урежемся, но все направления оставим», мы оказались крепким устойчивым бизнесом и переживаем все сложности достаточно успешно.

Слоганом EcoStandard group является «Единый поставщик в сфере инженерных изысканий, экологии, охраны труда». Хотя они где-то и пересекаются, но это разные направления бизнеса. В чем некий синергетический эффект объединения всех услуг в единого поставщика, каким себя позиционирует EcoStandard?

Да, есть у нас такой слоган, он немного устаревший, сейчас мы себя видим уже в концепции экосистемы, но суть остается та же. Как любой бизнес, мы должны быть привлекательны и интересны для наших заказчиков, им удобно, комфортно и понятно, когда все виды сервиса, который в западной терминологии называют HSE, мы закрываем. То есть будь то главный инженер, генеральный или операционный директор, он знает, что весь блок этих вопросов решит качественно, своевременно и за адекватные деньги в нашей компании. Это достаточно близкие компетенции, во многих ВУЗах и инженеры-экологи, и специалисты по охране труда, и даже геологи учатся на одном факультете, поэтому мы считаем, что с точки зрения развития бизнеса это правильно и удобно нашим клиентам и партнерам.

Охрана труда

25 лет назад охрана труда в России и сегодня — это две разных сферы, за это время направление очень сильно трансформировалось. На ваших глазах вся эта трансформация происходила, как вы можете оценить ее: что уже изменилось и что нам нужно сделать в будущем?

Я считаю, что мы еще в начале пути. Конечно, многое трансформировалось, многое сделано, но нельзя сказать, что действительно в ней наведен порядок, она прозрачная, четко контролируется и все, что можно сделать, уже сделано. У нас достаточно высокий травматизм, очень много вопросов с профзаболеваниями, а к психологическим: выгорание, депрессия — мы вообще не подбирались. Инициативы, которые сейчас активно развиваются: изменения в Трудовом кодексе, введение оценки рисков, менее формализованный подход к обучению и вообще к управлению охраной труда — это та большая работа, которая предстоит государству, бизнесу и обществу на ближайшие годы, если не десятилетия.

Но тем не менее у нас уже изменилось восприятие специалиста по охране труда: раньше это был юрист, дело которого заполнять бумажки и отбиваться от нападок инспекций, сегодня он воспринимается более комплексно как полноценный HSE-специалист. Чтобы оставаться дальше специалисту по охране труда востребованным на рынке труда, каким он должен обладать навыками, скиллами?

Действительно, специалист охраны труда будущего и уже отчасти настоящего — это разносторонне развитый специалист с очень хорошими коммуникативными навыками и кросс-функциональностью, то есть он должен понимать и бизнес-процессы, и производственные процессы, и вопросы психологические, ментальные. Из реального человека, который работал с документами, он становится одним из лидеров коллектива будущего, который заботится о человеке, создает комфортную здоровую продуктивную среду. Это должно стать одной из ключевых задач любого бизнеса. Те, кто занимается интеллектуальным трудом, уже очень хорошо понимают, что креативная среда — это комфорт, правильно организованное рабочее пространство, рабочий день, питание, график и множество нюансов, а работа специалиста и должна заключаться в создании таких условий, тогда каждый сотрудник будет продуктивным. Важно, чтобы такой подход касался не только офисных работников, но и любых производственников.

А что надо сделать государству, бизнесу, может, обществу, для того чтобы у нас поменялось устаревшее восприятие специалиста по охране труда повсеместно, а не только в крупных компаниях?

Как обычно, это большая комплексная работа. Такие вещи одним решением не перестроишь. Все начинается с образования. То, чему учат сейчас в ВУЗах специалиста по охране труда, это немного не то, что им потом нужно в работе. В своей компании мы переучиваем сотрудников. У нас есть большая программа адаптации для выпускников, и лишь пройдя её, через года-полтора после ВУЗа они смогут встать на первую ступеньку полноценного специалиста по охране труда. Это первое.

Второе — это, конечно, неотвратимость наказания. В моем понимании смертельный несчастный случай на производстве — это убийство на рабочем месте. Пока у нас контрольно-надзорная деятельность не будет к этому относиться как к убийству, ничего не поменяется. Пример из моей практики: крупное химическое предприятие, двойной несчастный случай, 100% халатность управленческого персонала — в итоге штраф 400 тысяч и быстро закрытое уголовное дело. Какое в таком случае может быть отношение у топ-менеджмента?

Я убежден, что контрольно-надзорную систему необходимо изменить так, чтобы за смертельные случаи люди получали реальные сроки. Вот будет три дела, когда генеральные директора за халатность сядут — бизнес начнет по-другому относиться.

При этом такое движение должно быть встречным: государство в каких-то зонах будет строго контролировать, а общество должно трансформироваться, люди становиться более ответственными, осознанными, понимающими свою комплексную значимость. Это работа в том числе таких журналов, как ваш.

Сравнительно недавно произошла жуткая авария на шахте (речь об аварии на шахте «Листвяжная» — прим.ред.), дело дошло до уголовной ответственности — сейчас на шахтах абсолютно все компании выводят вопросы о безопасности труда на уровень совета директоров, на уровень KPI генеральных директоров. Так что карательная сторона государства важна, она меняет отношение к жизни. Что может быть важнее, чем жизни людей?

Экологические проблемы

Если с охраной труда понятно — здесь сразу человек погибает, то с экологией — эффект отложенный, все негативные воздействия на окружающую среду моментально не ощущаются. Как вы оцениваете состояние экологической безопасности в нашей стране на сегодняшний день?

Тут, как и в охране труда, много сделано, но еще предстоит гигантский путь. Я помню Москву своего детства с нефтеперерабатывающим заводом в Капотне, тогда половины Москвы это чувствовало, а крупные города, такие как Челябинск, Екатеринбург, Пермь, Магнитогорск, просто задыхались. Сейчас остались проблемы, не все решено, но прогресс на лицо, вводится множество серьезных изменений, вкладываются миллиарды долларов, но 10-20 лет активной работы нам еще предстоит.

В одном из интервью вы сказали, что видите больше эффекта от установки новых фильтров на заводе для уменьшения выбросов, чем от замены воды в пластиковой бутылке на стеклянную. Не считаете ли вы, что и на бытовом уровне нам тоже надо к этому приходить?

Отказ от пластиковой тары — важная задача, которую надо решать всем вместе. Этот процесс идет: все больше людей ходят в магазин с одним и тем же пакетом, имеют свой стакан под кофе и т. д. — таких людей много, и это прекрасно. Но большие проекты, большие инвестиции, в том числе и контрольно-надзорные акции с требованием модернизировать предприятие, работа по НДТ, которая ведется при координации Минпромторга, решают вопросы другого масштаба. Все они сохраняют нашу природу, улучшают экологическую ситуацию целых городов, поэтому все равно отказ от одной пластиковой бутылки менее важен, чем модернизация производства.

В другом интервью вы сказали, что к сертификации EcoMaterial вас подтолкнул датский заказчик, который пришел с конкретным запросом. Интересно, нас действительно подталкивает к этому европейский рынок регулирования или это больше естественное течение и развитие нашей экономики?

Понимаете, есть производство, которое вложилось, чтобы делать качественный, экологичный, безопасный продукт, а есть производство, которое в подвале что-то там делают. Тем, кто делает качественные продукты, нужна некая верификация, подтверждение, что они действительно безопаснее и ответственнее. Соответственно рынок сам подталкивает такие компании, как мы: «Создавайте стандарты, знаки отличия, системы сертификации, для того чтобы мы могли подтвердить, что мы лучше и действительно качественнее». Это такой объективный процесс, который идет и будет продолжаться, несмотря на события, санкции и т. д.

Сейчас идет интересный этап по замещению международных зеленых стандартов. Нас подталкивают к этому заказчики. Крупные девелоперы, застройщики говорят: «BREEAM теперь нет, нам нужна аналогия, российская, авторитетная, прозрачная, понятная. У вас есть опыт, давайте делать русский стандарт. Мы строим дороже и у нас действительно классные объекты, мы хотим подтверждения, что мы лучшие». И тут вообще не связано ни с какими западными моментами, просто те, кто вкладывается в бизнес и позиционирует себя номером один, хотят независимую, прозрачную верификацию. Мы сейчас и в косметике работаем, и по продуктам питания, чтобы верифицировать пометку «organic».

Как вы относитесь к программам типа Vision Zero, Цели устойчивого развития ООН и другим — это работающий инструмент, который можно брать, внедрять, и он реально приносит пользу, или это больше формалистская история?

Для современных людей, а возможно для людей во все времена, важны такие большие громкие концепции. Формализм в них есть, и это нормально. ESG — это тоже некая громкая концепция, которая под собой несет гигантскую сферу различных бизнес-процессов. Vision Zero или аналогичные истории — это тоже красивая концепция, за которой на самом деле стоят миллионы минут усилий обычных инженеров, специалистов по охране труда, HR, которые должны достигнуть этого нулевого травматизма. Нулевой травматизм — это прекрасно, но сама концепция Vision Zero представляет собой просто слоган, декларацию о намерениях. В этом нет ничего плохого, с такого и начинается путь.

КСО

EcoStandard group поддерживает разные социальные проекты. По данным журнала Forbes, в России траты бизнеса на благотворительные, социальные проекты в два раза меньше, чем в европейских странах. Что нам надо сделать, чтобы поменять сознание бизнеса?

Я бы не стал обобщать. Мы, представители среднего бизнеса, вкладываем в социальные проекты иногда больше, чем компании с оборотом в десятки раз выше нашего. Это вопрос менталитета собственников и топ-менеджмента. Нам нравится делать социальные проекты, нравится быть ответственными, не только зарабатывать, но и понимать, что мы делаем какой-то вклад в общество, государство, в наше будущее, в новое поколение. Это 100% не тот вопрос, который должен регулироваться. Скорее задача стоит перед образованием, культурой, нашими политиками с их личным примером. Это должно стать модным, войти в норму жизни. Вообще надо стремиться к тому, чтобы была конкуренция за такие вещи: строят памятник, восстанавливают архитектурное сооружение — очередь должна стоять из тех, кто хочет в это внести вклад. Политики любят рассуждать о скрепах, которые должны соединить общество, и не могут ничего придумать, а мне кажется, что благотворительность, общие проекты, волонтерство — это то, что действительно людей может объединить. Люди получают удовольствие, когда они кому-то помогли: бабушкам, детишкам, инвалидам. И возможно в этой помощи друг другу и будет найдена наша национальная идея. А бизнес сам к этому придет, когда это станет модным и ценным для общества.

По данным большого исследования HH.ru, для молодого поколения сейчас условия труда и вообще компания, ее позиционирование на рынке, ее отношение к различного рода «зеленым» историям важнее денег.

Да. Это очень большой вызов для многих российских компаний, потому что они к этому не готовы. Через 5, 7, 10 лет, если ты не ответственный, не современный, не активный, не придерживаешься ESG-концепции, то будешь вынужден платить в три раза больше, чтобы завлечь каких-то специалистов. Мы помогаем бизнесу смотреть на шаг, на два вперед, быть привлекательным, экологически ответственным, ответственным в сфере комфортных, безопасных условий труда, быть передовым, быть «зеленым». Общество, которое выбирает такую комплексную ответственность, а не деньги, — это очень здоровое и передовое общество, так что мы движемся в правильном направлении.

О 25-летии EcoStandard group

EcoStandard group в этом году исполняется 25 лет. Расскажите историю создания этой компании, ведь она довольно необычная.

Да. Была инициатива группы аспирантов и студентов естественных факультетов МГУ по посредничеству между профессурой МГУ и внешними заказчиками, которые нуждались в профессорских компетенциях и возможностях лабораторий. Профессура сама не очень бизнесовая, не умеет коммуницировать, что-то продавать, заключать договоры, согласовывать условия, и в первые годы мы по сути закрывали их потребность. Постепенно все больше компетенций у нас появлялось в самой компании: и инженеры, и лаборатории, и оборудование. Сейчас мы не уступаем даже таким оснащенным научным центрам, как естественный факультет МГУ, в тех сферах, где мы соприкасаемся.

Вы же тоже учились в МГУ, на истфаке. С гуманитарным образованием вы управляете компанией, оказывающей сугубо инженерно-технические услуги.

Да, так сложилось, но я думаю, это хорошо. Очень многие компании, когда в управлении стоит инженер, зацикливаются на своей тематике и не смотрят широко. То, что EcoStandard смотрит на свою деятельность как на некую экосистему, это во многом связано с тем, что и я, и Вера (сооснователь EcoStandard group — прим.ред.) смотрим на эту деятельность гуманитарным взглядом. Гуманитарное образование — это что? Это про людей.

Вы неоднократно подчеркивали, что отправной точкой для развития EcoStandard стала победа в тендерах по олимпийским объектам в Сочи в 2014 году. Был 2008-2009 год, EcoStandard — довольно небольшая компания, как удалось такой странообразующий проект выиграть?

Это не было отправной точкой в развитии, но это был большой рывок, большой шаг. Я очень не люблю громкие слова из книг а-ля «Семь шагов к успеху»: «Поверь в себя и все будет», — но с той историей случилось именно так.

Когда тендер начинался, у нас было меньше всего шансов, подавались большие государственные институты. Но мы очень хотели победить, поэтому на самом тендере наше коммерческое предложение было уже на 70% сделанной работой. Мы представили классную молодую команду, которой дали шанс. Сначала был небольшой проект месяца на три по экологической оценке влияния объектов Имеретинской низменности на почву. Мы вообще ничего не заработали, потратили больше, чем нам заплатили, но мы сделали настолько круто, что дальше все двери были открыты. Даже в заявочной книге, которую Россия подавала в Международный олимпийский комитет, раздел «Экология», а это порядка 40 страниц, был написан нами.

Для нас случился и ментальный прорыв, потому что это совсем другой уровень коммуникации с клиентом, уровень совещаний, уровень требований, и мы за время подготовки к Олимпиаде сами выросли, наша компетенция выросла, после развили лабораторию, открыли дополнительные офисы — в общем, это был период очень интенсивного взросления компании.

Основатель магазина «ВкусВилл» в своей книге сказал так: «Бизнес — это то, что помогает делать жизнь людей лучше, именно этим он и измеряется, это не про деньги». Вы производите впечатление человека, который придерживается такой же философии, что бизнес — это не про деньги, это нечто иное.

Когда бизнесмены такое заявляют, они лукавят. Бизнес — это про деньги, НО не только про деньги. Я даже по-другому скажу: бизнес либо только про деньги, либо не только про деньги. Я и EcoStandard придерживаемся второй позиции — это не только про деньги, это и про людей, и про страну, и про всю среду, которая вокруг бизнеса. Но при всем этом, как только бизнес забудет про деньги, он буквально через полгода разорится. Красивые хорошие слова, это, наверное, меняет какие-то умы, но если быть честным, то все-таки на 51% нужно всегда думать про деньги. Если ты забудешь про них — твой бизнес как механизм остановится и ничего хорошего никому уже не сможешь сделать.

Какой вы видите глобальную миссию EcoStandard в пользе обществу, стране, миру?

Миссия EcoStandard — это дискуссия, которую мы ведем уже лет 15 и никак не можем сформулировать. Нет у нас такой красивой формулировки. Всё склоняется к тому, что есть природа, есть человек как живой организм и есть прогресс, промышленное развитие, строительство. Наша миссия в том, чтобы вся хозяйственная деятельность причиняла минимальный ущерб всему естественному: как природе, так и человеку. Охрана труда в целом — это тоже охрана природы, потому что человек ее неотъемлемая часть. Наша работа в том, чтобы помочь прогрессу быть максимально безопасным, аккуратным со всем естественным, со всем природным.

Каким вы видите EcoStandard будущего?

Мы двигаемся в направлении экосистемы. Попадая в EcoStandard, наш заказчик, клиент, партнер может по тематике ESG или HSE получить всё: от подбора и обучения персонала, до сложнейших инжиниринговых историй.

Второе, что точно будет у нас активно развиваться и уже развивается — софт. Экосистема должна существовать внутри некой цифровой платформы. Заказчик, клиент, партнер должен иметь возможность сделать все со своего телефона: заказать паспорт отхода, СОУТ, пройти обучение, обсудить с нашими пиар-менеджерами, как сделать круглый стол или презентацию — все должно быть внутри цифровой платформы. Мы активно работаем в этом направлении, у нас даже произошло слияние с коллегами из Санкт-Петербурга.

Третья неотъемлемая часть нашего бизнеса — это лабораторная платформа. Любое экологическое исследование или же в сфере охраны труда связано с конкретными замерами, исследованиями, изучениями, и мы активно развиваем свои лаборатории.

Это три основные направления: экосистема, цифровая платформа, лабораторная платформа. Но главное в любом случае — наша команда, все успехи зависят только от людей. Будет развиваться команда — будут достигаться цели, о которых я сказал.

Вы превратили маленькую компанию-посредника из 3-5 человек в крупную компанию, в штате которой более 800 человек. Какой бы совет вы могли дать начинающему бизнесмену?

Первое — это терпеть. Все дается через большой труд, успех быстро не приходит, но возможности развивать бизнес в России есть, это абсолютно реально. Мы начинали без всего: ни связей, ни денег у нас не было. Поэтому нужно только терпеть, верить, относиться с позитивом к неудачам и иметь стратегию, то есть понимать, куда ты идешь с учетом быстро меняющихся конъюнктуры рынка.

Вы, оглядываясь назад на все 25 лет, что бы вы выделили самое значимое, что произошло в компании за это время?

Если бы вы 5 лет назад брали интервью, я бы сосредотачивался на проектах. Сейчас для меня трансформация команды важнее в развитии компании, чем проекты. Может, потому что я немного от них удалился и сам этим не занимаюсь. Сейчас у нас очень много крупных проектов, сложных, интересных, но реальные рост и развитие дают именно личности. Берешь сотрудника на работу, проходит 5 лет, а у него уже 50 человек в подчинении и работает он на федеральных стройках. Для меня это сейчас приоритетнее — создавать среду, чтобы хорошие, перспективные ребята могли реализовывать свои проекты.

Какую бизнес-литературу вы бы посоветовали прочитать каждому, чтобы достичь, может быть, тех же успехов?

Не буду называть конкретные книги, конкретных авторов. Бизнес-литературу читать нужно. Нет такого рецепта «прочитаешь 10 книг и создашь бизнес», потому что создать бизнес — это про характер человека, не про конкретные знания. Были бы конкретные здания, уже бы появился софт. Огромную роль играют упертость, некий авантюризм, желание, терпение — это человеческие качества. Бизнес-литература дает подсказки: то, до чего бы ты сам дошел через 3 года, здесь можно взять в виде готовых рецептов.

Я могу также сказать, что хорошая художественная литература в бизнесе не менее полезна, чем бизнес-литература. Про поведение с людьми, про взаимоотношения, про прохождение конфликтов ты больше узнаешь из художественной литературы, а в бизнесе этого не меньше, чем в жизни. Развитие бизнеса связано с развитием личности, а оно все-таки идет через художественную литературу, поэтому нужно находить в себе силы и время читать хорошую классику.